Накануне нашего разговора его в каком-то концерте очередной раз показывали по телевизору. Уже ставший традиционным искусственный дым, обилие столь же привычных, разноцветных прожекторов и все-таки не теряющая при этом своей индивидуальности песня. Трагичная песня о судьбе обманутого временем казака, пошедшего воевать "за народную власть со своим же народом". Позже, в беседе с Тальковым, я почувсвую - для него эта боль искренняя, далекая от конъюнктуры. Наверное, поэтому он не тонет в море наших слащяво-примитивных шлягеров и в то же время не вязнет в болоте агрессивной озлобленности. И благодаря этому сохраняет всегда свое лицо. Дай-то ему Бог... Небольшая квартирка Талькова, вдалеке от центра Москвы, встретила меня богемным беспорядком, тем самым, что всегда парадоксально уютен. Обилие книг порадовало хорошим вкусом подбора и отсутствием тенденциозности. Это вселяло надежду на раскрепощенный диалог. На полках были сборники поэтов разных эпох и направлених, исторические и религиозные книги, классика русской и зарубежной прозы. Ну и, конечно же, стены пестрели фотографиями, плакатами, афишами. Выделяющимся атрибутом была воинственно висящая боксерская "груша"... А впрочем, что удивляться-то? В такое время живем... Мы расположились в комнате Игоря. Беседа наша, не успев начаться, была прервана телефонным звонком. Звонил, видимо, участник раборающей с Игорем группы "Спасательный круг" Геннадий Берков. Кое -что из разговора Талькова: "Гена, тут ко мне со студии Никиты Михалкова приходили. Предлагают сниматься во французском фильме. Что? А, да французы будут снимать. Им нужен был крутой русский бард, обратились к Михалкову, он направил ко мне. Они хотят отснять наш концерт, плюс у них еще сценарий с ролью, так что фильм, кажется художественный. По-моему, неплохо.Мы туда можем включить и все наше новое..." Ну вот трубка положена, и я задал первый вопрос:

- Игорь, на афишах, особенно раньше, вас представляли как рок-барда. Что это значит для вас и почему вы сделали такой выбор?
- Я себя так не называл. Это несколько лет назад сделали, анонсируя мои концерты, некоторые газеты. И потом название это как-то закрепилось за мной. Поначалу я смутился этим, но потом подумал - а почему бы нет? Рок - это музыка протеста, а я протестую своей музыкой. И протест не обязательно выражать в "металлическом" стиле, это можно сделать и под балалайку. Ну а бард - это человек, выражающий то, что его волнует, с помощью собственной музыки и стихов. Так что название "рок-бард" в принципе справедливо. Но года два назад я тем не менее отказался от этого определения и попросил убрать его с афиш.
- И как же вы называетесь теперь?
- Просто - Игорь Тальков.
- Вы сказали, что своей музыкой протестуете. На что же направлен протест?
- Он направлен против зла, насилия, умышленного развала моей Родины. Против тех правительств, что правили ею начиная с 1917 года. Я считаю, что эти правительства боролись с Богом за право обладания этой землей и служили впрямую сатане.
- Но, как ни парадоксально, именно они дали "добро" началу тех процессов, благодаря которым вы получили большую сцену и возможность говорить. Ныне мы видим, как ситуация меняется. А если завтра снова заставят замолчать?
- Я не молчал и в прежние времена, другое дело, что не имел сцены. Еще в семьдесят пятом в Туле на площади сказал все, что думаю о Брежневе. Мне было восемнадцать. Потом затаскали по разным инстанциям, в КГБ. Собирались посадить. Выручил мой друг Анатолий Кондратьев, известный велогонщик. Он был тогда в Туле очень популярен. Мы с ним вместе в одной группе играли. Мне удалось избежать суда. Потом отправили в армию. Вторую попытку сделал в Москве в восьмидесятом. Меня пригласил директор клуба "Найка" выступить на дискотеке. Песен у меня тогда уже было много, но никто их не знал, а тексты были примерно теперешние. Ну, в общем... Вот на стене афиша моя старая: "Завтра в помещении столовой состоится концерт автора и исполнителя своих песен Игоря Талькова. Вход бесплатный". Так вот после той дискотеки меня и в столовую больше никто не звал. Ко мне тогда подбежал директор клуба, совершенно бледный, и начал лепетать: "Что ты наделал! Ты соображаешь, что спел? Ну ты меня убил!" Больше до восемьдесят седьмого года у меня не было возможности публично выступить. А как только в восемьдесят седьмом стала популярной песня "Чистые пруды", мне дали сцену. Я сразу же вышел и начал петь песни, которые хотел. В общем меня не сковывают рамки "можно - нельзя". Интересуют только физическая возможность воспроизведения того, что меня волнует.
- Игорь, а кстати, о "Чистых прудах". Эта песня тоже родилась в вас как ностальгически-сентиментальное воспоминание, или это был конъюнктурный шаг для выхода на большую эстраду, поскольку начинать с "России" было рискованно?
- Нет, "Чистые пруды" были спеты случайно. Это был восемьдесят шестой год. Меня пригласил тогда Тухманов в "Электроклуб" в качестве автора-аранжировщика. Я согласился на это предложение только потому, что надеялся на помощь Тухманова в раскрутке моих песен. Когда я понял, что он этого делать не будет, я сразу же ушел. Но к этому моменту успел записать "Чистые пруды" на одну из его пластинок. Совершенно неожиданно песня стала популярной. Меня стали приглашать для участия в различных концертах...
- То есть непроизвольно Тухманов способствовал вашей популярности?
- Да, получилось так. Меня даже пригласили на ЦТ выступить в "Песне года". Представляете, раньше они и на пушечный выстрел меня не подпускали, а тут сами позвонили. Тот показ на телеэкране тоже во многом помог. Начали звонить из других городов, гастроли... Причем звали то скорее всего с "Чистыми прудами", но я уже начал петь совсем другое.
- А вот если вернуться к вопросу о рок-барде. Вы говорили, что в целом это определение справедливо. Тогда почему так часто ваши выступления идут в эстрадных концертах? Ведь рокеры в принципе достаточно скептически относятся к попсе, считают ее банальной развлекаловкой. И аудитория на попсовых сейшенах в общем то ищет не пищи для размышления, а "оттяга". Вас это не смущает?
- Во-первых, мне всегда было все равно, где и в какой программе выступать и на какой аудитории, бабушки там седят или металлисты, шахтеры или инвалиды. Вот на днях выступал в обществе слепых. А во-вторых, важно делать свое дело, несмотря на среду, тебя окружающую. Я выступаю в тех концертах, куда меня приглашают. Бывают концерты хуже, бывают лучше. Бывают и срывы. Но о них в принципе знаю только я, для глаз зрителя они не заметны. Однако желания схалтурить никогда не возникало. Даже в те моменты, когда чувствую себя уставшим, когда не хочется выступать, все равно, выходя на сцену, завожусь, концерт создает определенный ритм, и работа идет. Пел даже с "Ласковым маем" в одной программе, и меня хорошо принимали. Я вообще считаю, если не смог установить контакт с залом, значит, я плохой артист. Значит, сделал что-то не так. К счастью, такого почти не бывает.
- Игорь, я задам вопрос, может быть, несколько парадоксальный, кажется, с очевидным ответом, и все-таки... Когда вы испытываете большее удовлетворение: работая в сольном концерте или в "сборнике"?
- Конечно в сольном! Просто долгое время у меня была не готова полная программа и приходилось часто выступать в совместных концертах.
- Вы придаете большое значение, так сказать, эпатажу публики? Создание сценического образа для вас необходимость, или это делается лишь для оформления концерта? То есть вам все равно, выйти ли просто в пиджаке с гитарой или обязательно нужны группа, костюм, свет, дым?
- Я никогда не пишу песни, рассчитывая только на гитару или рояль. Я не Высоцкий, не Розенбаум. Я сразу ориентируюсь на работу с группой. И даже, когда одно время не было группы, я работал с фонограммами, под аккомпанемент оркестра. Оформление тоже играет для меня большую роль. И я, как правило, сам продумываю свой костюм, освещение на сцене и все остальное.
- Но если вдруг случится ситуация, при которой у вас небудет ни группы, ни оркестра. Сможете выйти и исполнить эти песни под гитару?
- Да, так уже приходилось делать. В том же обществе слепых, у "афганцев" в Орше или когда во время концерта ломалась аппаратура. Для меня это хуже, но зрители, кажется, особо не замечают и так же апплодируют "Родине", "России" и др.
- В определении географии гастролей вы принимаете участие? Есть у вас какие-то свои критерии, или этим вопросом занимается ваш директор? Для меня это не имеет абсолютно никакого значения. Я всегда отдаю это на откуп своим директорам. Вот сейчас мои гастроли устраивает организация "Аракс".
- Вы выступали в Гамбурге. Как принимали там? Зал был полон?
- Да, был полный зал. Причем немцев, а не эмигрантов...
- А пели на русском?
- На русском. Но мои песни переводились. Перед каждым исполнением на сцену выходил профессор Гамбурдского университета и читал литературный перевод. Был успех. Я привез тридцать моих кассет, их раскупили в считанные минуты, по двадцать пять марок за штуку. Для примера, диск Фила Коллинза стоит пятнадцать марок.
- А как на счет собственного диска? Собираетесь выпускать?
- Конечно, собираюсь. Была масса предложений. Просто дело в том, что до конца прошлого года я не отвечал ни на какие предложения из-за съемок в нескольких фильмах, работа в которых не позволяла никуда уехать.
- Ну а к сотрудничеству с "Мелодией" как относитесь?
- С "Мелодией"... Мне кажется, эта фирма без особого энтузиазма относится к моему творчеству. У них там скопилось уже много моего материала, и если бы они хотели, то давно бы выпустили диск.
- У вас нет к этой организации антагонизма, сродни тому, что питает Борис Гребенщиков?
- Нет.
- То есть вы лично в принципе согласны на выход под ее эмблемой вашей пластинки?
- Ну а почему бы нет?! Пусть выпускают. Это все то же самое, что упреки типа: "Что тебе делать в одном концерте с "Ласковым маем"?!" "Зачем ты выступал в такой "совковской" передаче, как "Песня года"?!" Какая разница, какая передача! Хоть "Сельский час". Важно, с чем. Вот если бы я вышел в како-то престижной программе и спел песню ни о чем... Это было бы плохо.
- Игорь, вы никогда не пробовали использовать стихи других авторов? Например, великих поэтов?
- Нет. Я всегда опираюсь только на свое творчество, на свой материал.
- В нашей беседе вами уже вскользь упоминалось кино. И вот если вернуться к этой теме. Как вы думаете, почему в последние годы возникла тенденция, когда многие известны певцы начали сниматься в различных фильмах, в том числе и вы? Что это, расширение поиска, самовыражения, когда только эстрады и только пения не хватает, или здесь что-то иное?
- Так ведь в основном не мы себя предлагаем, а нас приглашают.
- Хорошо. А приглашают вот, допустим, вас, потому что именно вы лучше других подходите на конкретную роль? Или чисто из рекламных соображений: мол, зритель, увидев имя известного исполнителя, уже хотя бы из любопытства пойдет?
- Сначала я именно так и думал. Считал, что все подчинено корыстной цели - собрать под "звезду" аудиторию. В принципе так и было. Разве мало проффесиональных актеров? Но теперь, имея работы в кино, надеюсь, режиссеры будут приглашать меня и за какие-то индивидуальные актерские черты.
- Вы снимались в роли князя Серебрянного. Удовлетворены своей работой?
- Я абсолютно не удовлетворен съемками. Не удовлетворен режиссером, огранизацией, создавшей этот фильм, во главе с И.Таги-Заде, который кричал, что он миллионер и потратит уйму денег на такую картину, на такую тему, а сам сэкономил даже на гвоздях. Мне просто стыдно, как одели князя Серебрянного, такое чувство, что на "Мосфильме" собрали все половики и сшили из них одежду. Еще хуже обстояло с костюмами массовки. Бутафорские сабли держались, простите, на резинках от трусов. Или представьте, въезжаю в кадр на черной лошади, выезжаю на белой. В общем, царил дух полнейшего наплевательства со стороны тех, кто отвечал за этот фильм. Я был поражен этим и даже отказался в нем досниматься.
- И что же теперь? Как же он будет выходить?
- Не знаю. Вот так и будет. Сцены с Иваном Грозным там вообще ни одной нет.
- Но фильм все-таки выйдет?
- Говорят, да.
- Игорь, а что вы хотели бы сказать, играя в этом фильме? Что, может быть, не удалось из-за плохой организации, но на что рассчитывали?
- Я хотел показать, какими были наши предки: бояре, князья. Через образ князя Серебрянного подчеркнуть благородство, величие русского духа. То, что унаследовала русская дворянская интеллигенция. И что истреблено и утрачено в современных поколениях.
- Коль уж зашла речь о духе, считаете ли вы себя русским патриотом?
- Да, я считаю себя русским патриотом. Потому что мне не безразлично, что происходит с Россией.
- Что вы вкладываете в это понятие? Ведь патриотизм приобрел сейчас различные формы. Члены "Памяти" тоже считают себя патриотами.
- Я просто скажу вам: к тем, кто насилует мою Родину, кто пытается разрушить ее традиции, культуру, отношусь примерно так же, как к оскорблению своей матери.
- То есть вы видите патриотизм главным образом в обостренном отношении к действительности?
- Нет, не только. Это еще и любовь.
- Любовь к Родине и патриотизм, это для вас разные вещи?
- Нет, почему? Любовь к Родине - это компонент патриотизма.
- Значит, патриотизм для вас более широкое понятие, нежели любовь?
- Да, более широкое. Потому что любить и бездействовать - это не патриотизм. Патриот - человек любящий и действующий.
- Вы находите в музыкальных кругах, на эстраде, в каких-то иных жанрах людей, которые были близки вам подуху? Ну, если хотите, патриотов? Я имею в виду даже не человеческий аспект, а хотя бы оценивая творчество.
- Такие есть. Тот же Шевчук ("ДДТ"), покойный Цой...
- Башлачев?
- Конечно, Башлачев...
- Как вы думаете, допустим, с Шевчуком у вас одно творческое направление?
- Направление одно, язык разный.
- У вас никогда не возникало желание создать рок-группу? Взять, к примеру, сценический имидж как у Шевчука? Своего рода - кричащий протест.
- Нет, я менее жесткий. Менее революционен, чем тот же Шевчук. Я скорее более философичен.
- Игорь, есть какая-то программа, площадка, зал, город, где бы очень хотелось выступить, но пока не удавалось?
- Конечно, есть. Допустим, очень хотел бы выступить в парижской "Олимпии" для русских эмигрантов. Там еще сохранились настоящие дворяне.
- А если бы предложили отработать с кем-то концерт. Скажем, одно отделение - ваше, а другое... Кого бы вы выбрали и по каким критериям?
- Я с удовольствием поработал бы с Хазановым, Задорновым, Жванецким. А можно было наоборот: Кобзон, Лещенко, Богатиков. С Пугачевой посоревновался бы...
- У вас большой круг общения в обычной жизни? Кого вы любите видеть в свободное от концертов время?
- Таких людей очень мало. Я теперь очень осторожен в контактах. Меня часто предавали, и я сильно разочаровался как в мужчинах, так и в женщинах. Я всегда пытался открыть свою душу тому, кого считал другом, но порой мне в нее просто плевали. После чего душа вновь замыкалась. Правда, потом время, что называется, вылечивало, понемногу приходил в себя, но следовал какой-то новый удар, и все повторялось. Поэтому теперь, если я кого и хочу видеть, то только тех людей, которых давно знаю. Которые хорошо ко мне относятся и относились так же и в те годы, когда я еще не был известен. Но я повторяю, что их очень мало.
- Сейчас ваша душа находится в замкнутом состоянии или в периоде раскрытости?
- Если говорить о людях вообще, то приоткрывается.
- Как артист, как певец, как поэт что бы вы сказали в своем финальном монологе?
- Человек, ни разу не задавший себе вопрос: "Зачем он живет?", наверное, прожил жизнь зря. Он мог бы и не рождаться. И я думаю, всем живущим ныне имеет смысл задать себе этот вопрос, пока не поздно. Потому что от него начинается отсчет всему: как человек живет, что он из жизни черпает, какую информацию из нее выбирает. Как относится к людям, что для него Добро и Зло, Бог и дьявол, Бытие. То есть, каково его мироощущение.
- Вы задавали себе этот вопрос?
- Я задал себе его, когда мне было двенадцать лет.
- Вы нашли ответ?
- Вот мне сейчас тридцать четыре года. С того времени прошло двадцать два года. И двадцать два года я каждый день пытаюсь ответить на него.
- Как вы думаете, человек в течение жизни обязательно должен найти ответ, или важен все-таки поиск?
- Поиск - это уже движение, это возвышение. Одним удается ответить, другим нет. Но и этим другим он помогает, поскольку человек приближается к истине и, значит, не зря живет.
- Если бы вам предложили изобразить одной краской жизнь вокруг вас, как бы вы это сделали?
- Сын мой сделал это за меня, когда ему было пять лет. И Тальков показал мне тетрадный лист, закрашенный красной краской, с тремя черными овалами посередине.
- "Красное и черное"?
- Да, это души, души в крови, которые ищут выход к свету.
- Игорь, а для себя какую бы выбрали краску?
- Белую. Я люблю белый цвет. Звезды светятся белым светом, луна белая, солнце белое... Он очищает... Очищение, катарсис...

На нашей эстраде существует певец, думающий об этом. Верю, что он не один. А если так, то не все еще потеряно.

Михаил Марголис